Инвестор и предприниматель Сергей Солонин погрузился в тему образования, когда начал развивать команду QIWI. Люди боялись меняться и ошибаться, а получив возможность выбирать любые обучающие программы, начали пропадать на тренингах, которые не всегда имели отношение к работе. Однако в конце концов в компании удалось создать «обучающую среду», которая прямо влияла на результаты бизнеса, а Солонин занялся проектами в сфере дополнительного профессионального образования: одним из недавних проектов стало основание продюсерского центра «Теории от практиков». В интервью он рассказал, каких компетенций не хватает на рынке, почему образование лучше дауншифтинга и кого можно считать новыми рок-звездами.
— В технологиях короткий путь от идеи до воплощения — вы говорили, что они именно этим вам и нравятся. Тогда почему образование? Это же довольно консервативная среда.
— Потому что чем больше погружаешься в технологии, тем больше видишь людей. Среда действительно консервативная: когда мы в 2012 году решили, что хотим заниматься развитием сотрудников, очень быстро стало понятно, что менять мировоззрение труднее, чем изобрести новую технологию.
В стандарты среднего и высшего образования лезть точно не стоит: это слишком неповоротливая система, быстро ее не изменить. Но я подумал, что можно что-то сделать с дополнительным профессиональным образованием. Первым глобальным опытом стали инвестиции в Британскую высшую школу дизайна. После этого мы с командой начали думать над тем, какие вообще компетенции нужны на рынке и каким компаниям будут нужны те специалисты, которых мы готовим. А дальше стало ясно, что дополнительное профессиональное образование, по сути, тоже технология. Ее можно быстро придумывать, адаптировать и применять: нужно просто сформировать комьюнити экспертов, которые готовы делиться своими кейсами и знаниями с другими участниками рынка.
— «Мы стали думать, какие компетенции нужны на рынке» — и какие?
— Технологии — потому что мир давно стал цифровым. И менеджмент в широком смысле слова: продвижение продукта, коммуникации, взаимодействие с партнерами, построение рыночных экосистем, дизайн.
Еще все, что связано с креативным мышлением и эмоциональным интеллектом. Людям катастрофически не хватает умения коммуницировать, в том числе коммуницировать взаимоуважительно — у нас до сих пор в школах детей учат, что учитель всегда прав, а у ученика собственного мнения быть не может. И еще одна особенность, в которую постоянно упираешься как в стену, — привычка считать любую ошибку концом света. К нам на работу приходят талантливые люди с горой барьеров, страхов и триггеров, которые мы разгребаем.
— Недавно еще все говорили, что программисты — это новые рок-звезды. Потом появилась другая версия: новые рок-звезды — это гуманитарии, которые наполнят продукт, созданный программистами, каким-то смыслом.
— «Программист» — это кто? Это могут быть просто руки, а может быть человек, который что-то придумал, сделал и запустил. Я, конечно, считаю, что новые рок-звезды — это люди, которые придумывают технологии, выводят их на рынок и меняют нашу повседневность. Но нельзя недооценивать важность продукта и упаковки. Думаю, кстати, что именно они будут в будущем стоять во главе государств. Политические лозунги теряют ценность: новое поколение хочет слушать экспертов-практиков.
— Я упомянула программистов и гуманитариев потому, что год назад на одной конференции услышала фразу «Вашим вторым языком должен стать Python». Звучало очень круто и вдохновляющие. Но одного Python недостаточно, чтобы «придумать, сделать и запустить».
— Я бы эту фразу рассматривал не как руководство к конкретному действию, а как призыв к тому, чтобы не зацикливаться на том, чем вы занимаетесь сейчас: «Начните кодить, чтобы понимать, как устроен цифровой мир. Займитесь прокачкой публичных выступлений, пиаром, ивентами, финансовой грамотностью».
Помните, несколько лет назад была мода на дауншифтинг: все разочаровывались в себе, бросали бизнесы и уезжали медитировать. Человеку свойственно кидаться из крайности в крайность, но между крайностями всегда есть спектр, в котором в каждый момент времени можно найти нового себя. Не обязательно лететь в Таиланд или Гоа на перезагрузку. Окей, иногда надо, но не всегда.
Где вы будете в 40, 50, 60 лет? Те, кому сейчас 20, не будут на пенсии сажать картошку — они будут у себя в парниках выращивать продукты из стволовых клеток и успешно продавать, потому что у них будет опыт и в биотехе, и в предпринимательстве, и Python им тоже пригодится.
— Раз уж мы заговорили про lifelong learning — это же не только какие-то образовательные практики, но и книги, сериалы, люди, путешествия. Так ли необходимы программы, преподаватели, методология?
— Их ценность в том, что они позволяют не изобретать велосипед. Если каждый образовательный модуль — это кирпичик, то методология помогает построить из них здание.
Надо понимать, что, развивая идею lifelong learning, мы имеем дело с людьми разного возраста — в том числе с теми, кто учился в советской образовательной системе. Я, выступая на разных мероприятиях, до сих пор вижу в зале людей, которые пишут конспекты в блокнотики (и это не журналисты!).
Изменить культуру быстро не получится, но можно постепенно помочь аудитории перестроиться. Для этого — а еще потому, что мир меняется — программы и методики должны обновляться как минимум ежегодно (а лучше после каждого учебного модуля), особенно в креативных профессиях. Грубо говоря, презентацию, показанную вчера, сегодня показывать уже нельзя.
— Чего не скажешь о дипломе.
— Да, диплом пока еще нужен — при приеме на работу HR о нем спросит. Хотя, скажем, для QIWI это не первостепенно: мы можем взять человека без диплома, если он хороший специалист, готовы даже сами обучать.
Но для нас очень важно, чтобы человек точно понимал, каких именно знаний ему не хватает, и осознавал, что компания может ему это дать. Мне кажется, так вообще должно быть везде. И мы даем возможность сотрудникам стажироваться внутри компании: скажем, разработчик может пройти стажировку в Product или в PR, чтобы понять, как работают его коллеги. Бывали случаи, когда люди таким образом, по сути, получали новую профессию, только без диплома.
— Наравне с историей про «забудьте, чему вас учили, выбросьте диплом» существует история про «университет дал мне фундаментальные знания, базу».
— Мне кажется, главное, что дает университет, — это умение добывать и перерабатывать информацию (когда у вас на курсовую есть неделя, а вы пишете ее в последний момент) и договариваться (с преподавателем, с деканом, с родителями, в конце концов). По большому счету — прокачивает soft skills.
В прикладных профессиях, конечно, важны еще hard skills — это и есть та самая «база». Но в гуманитарной сфере разделение на hard и soft размыто. Если у человека в дипломе написано, допустим, «экономист» — о чем это говорит? Что он будет «вести контроль финансово-хозяйственной деятельности предприятия»? Или что придумает, как оптимизировать работу всей компании? Подключит финтех, внедрит agile и всех — от топов до рядовых сотрудников — зарядит на крутой результат, потому что у него еще и навыки ведения переговоров восьмидесятого уровня? Он сможет найти это все в университете? Вряд ли.
Можно, конечно, ждать, когда нужные знания и навыки придут с опытом. А можно развивать их прямо сейчас.
— Тогда давайте про развитие сотрудников. Чему научил опыт QIWI?
— Если hard skills — это то, что «должен знать каждый» (когда команда разработки переходит на agile, в ней не должно быть никого, кто не перейдет), то soft skills — индивидуальная история. Нельзя прийти к команде и сказать: «Так, ребята, вам всем пора подтянуть стрессовые переговоры!» — потому что кому-то надо, а кому-то нет. Нет ничего хуже ситуации, когда сотрудников гоняют на тренинги, в которые они не верят.
Поэтому для меня «развитие команды» — это когда любой сотрудник может сложить свой собственный конструктор навыков и компетенций, понять, каких именно элементов ему не хватает.
— Тогда вопрос о том, как в этом процессе распределяется ответственность и инициатива. Кто должен сказать: «Так, вот тут, тут и тут надо подучиться» — сотрудник или компания?
— Сложный вопрос. Люди любят перекладывать ответственность на других — так уж мы устроены: ответственность нас пугает. Поэтому, думаю, компания, которая принимает решение о развитии команды, должна сделать первые шаги. Причем нормально, если люди будут реагировать негативно, это нужно просто принять.
Работодатель должен подать пример, потому что в нашей культуре принято равняться на вышестоящего. И создать в компании безопасную среду, в которой есть место экспериментам и ошибкам, а вместо руководителей — наставники. Придется трансформировать корпоративную культуру и принять, что обучение команды — часть рабочего процесса.
Мы, кстати, в QIWI заметили интересную вещь. Когда мы начали создавать у себя такую среду, люди стали пропадать на тренингах. Они там отдыхали. Как же — «Мы развиваемся, нам разрешили!». Но в какой-то момент они стали ходить туда с ноутбуками. Потому что работа, потому что надо что-то доделать. Это такая взаимная осознанность, когда люди понимают, что вот эта образовательная среда — часть бренда, начинают ощущать себя совладельцами этого бренда и берут на себя ответственность за успех бизнеса.
— Но если сам сотрудник конструирует образовательную траекторию, где гарантия, что некоторые элементы не окажутся с изъяном? Что сотрудники не начнут за счет компании учиться всякой ерунде?
— Нет такой гарантии — и мы с этим столкнулись. Поэтому нужна прозрачная и независимая оценка. Которая и сотруднику, и работодателю покажет, что обучение нужно (потому что только так возможно обучение взрослых людей), что оно должно быть таким-то, что оно дает результат.
— Результат — это что?
— Бизнес-показатели.
— Прибыль?
— Да что угодно, зависит от задачи. Если у бизнеса есть какая-то боль и бизнес понимает, что решить ее можно через развитие команды (а это в большинстве случаев так, потому что команда — главный капитал, даже если вы супертехнологичны), он должен сам (или с чьей-то помощью) эту задачу сформулировать. Показатели входят в ее условие.
— Но если про них на минуту забыть — чему бы вы хотели научиться, если бы прямо сейчас могли выбрать любой курс?
— Наверное, было бы интересно научиться чему-нибудь в биоинженерии. Там сейчас такие технологии, про которые думаешь иногда: «Такого вообще не бывает!» Было бы круто самому что-то такое гениальное разработать — лекарство от страшных болезней, например… В общем, я, как и многие, хочу спасти мир.
Источник: theoryandpractice.ru
